веки и заставляет всмотреться в них.

   Где-то там, на небе (или под землей, или в президентских креслах, или на фондовых биржах), обитают существа, которым мы небезразличны. Они даже любят нас. Как может гончар не любить глину, или таксидермист—животных? Мы есть их любимый материал, причина их бурных радостей и редких скупых слез, объект их хобби. И мы их любим, и верим им. Ведь они ''не умеют лгать, как волк не умеет есть мясо, как птицы не умеют летать''*.  А если они еще награждают нас медалью с подмигивающей рожицей, мы готовы ради них на все. Даже станцевать последнее ''Асфальтовое танго''** . 

   В чем –то перекликающееся с пинкфлойдовскско-паркеровской ''Стеной'', ''Искусство падения''—одно из самых циничных произведений, когда-либо виденных мной. И название этому цинизму—правда. И речь в фильме идет не о войне или армии: пляшущих солдатиков с тем же успехом можно переодеть в рабочие комбинезоны, белые халаты или строгие костюмы. ''Искусство падения''—это гимн нашей глупости и доверчивости и ода мудрости тех, кто там, наверху, нас любит.

   Так заказывайте же музыку, о, Боги! Будь это чардаш, краковяк, яблочко или кочари! Мы уже летим на ваш зов!

_{* ''Аквариум'' — ''Поколение дворников и сторожей''}

_{** Заглавная мелодия из фильма в исполнении румынского коллектива ''Fanfare Ciocărlia’’}