обеспокоенных родителей. А может, Леван Габриадзе и Тимур Бекмамбетов просто смекнули, что ужастик о кибер-булинге, хотя тема сама по себе не новая, на фоне набившей оскомину псевдодокументалистики с found footage и бесконечных римейков слешер-франшиз будет смотреться свежо и оригинально? Что ж, их маркетинговый проект явно сработал, набрав 62 млн $ при бюджете в 1 млн. Затраты как операторские, так и  режиссерские, актерские – минимальные. Шесть незамысловатых моновидео американских подростков на вебку, помещенные в конференцию в скайпе и скриншоты страниц соцсетей, пара диалогов сомнительного содержания и – вуаля, готов сценарий блокбастера. Ни тебе хваленых бекмамбетовских спецэффектов, ни психологизма. Без темноты и крови, правда, не обошлось – какой без них ужастик? Но фильм драматургически выдержан за счет саспенса. И плевать на содержание диалогов а-ля «ломай меня полностью», это работает! Кино цепляет и держит в напряжении, даже если смотреть в окошке ютьюба, где качество мечется, как стрелка осцилографа.

Почему так? Тема актуальная. Достаточно прогуглить статистику самоубийств, живительной эвтаназии, из-за тролинга в Интернете, чтобы понять: угроза с улиц давно переместилась в виртуальное пространство. Это раньше нас пугали маньяки в лесу и духи на чердаке, а теперь искушенные зрители зевают на фильмах про полтергейстов, заранее зная, когда нужно закрыть глаза, а где – кинуть едкий комментарий в адрес тупости жертвы. На помощь приходит Интернет. Благо, тема страха неиссякаема, а современная реальность предоставляет большой простор для деятельности триллер-мейкеров. Цифровая эпоха порождает новые фобии. Если в 20-е немецкие эксперессионисты активно эксплуатировали вампиров, вдохновляясь готическими романами, в 70-е после волны репортажей с Вьетнамской войны в СМИ появилась мода на зомби, а в 80-90-е с НТР кинематографисты увлеклись инопланетным вторжением, то 21 век проходит под хештегом Интернета. Чего стоят одни ужастики «Айрис» и «Приложение», освещающие массовый психоз перед апстором. «Unfriended» юзает другой сюжет. Габриадзе из всех потенций Интернета самой опасной считает его злопамятность («В сети все грехи будут жить вечно»).

Чего мы боимся? Быть разоблаченными. И это вовсе не синдром поиска глубинного смысла. В Интернет-пространстве, как в мешке – шила не утаишь, и все, что мы бездумно скидываем в туда под видом прайвит можно сделать паблик. Пускай я кэп, но мы никогда не читаем условия оферты, отправляем по эмейлу свои частные данные, вводим пароли с карточек: мы крайне неосторожны на просторах Интернета. Недавний скандал с Ирой Сычевой из МАДИ в очередной раз показывает: в режиме онлайн наша ответственность вступает в mode off. Мы не задумываемся, когда флудим в комментариях, постим компрометирующие фотографии. А эффект от этого едва ли виртуальный.

Как любой ужастик, этот имеет дело с паранормальным явлением, только исследует массовое сознание в ракурсе Интернет-зависимости. Общественное осуждение сейчас воспринимается в плоскости лайк-дизлайк, но суть остается той же. Интернет становится для поколения cybernatural чем-то вроде совести, карающего судьи. И речь тут не о треклятых троянах. Кино демонстрирует срез общества, оперирует стереотипами о подростках (ориентированными на американскую ментальность) и всеми пикселями призывает: прекратите впитывать грязь, которая скапливается в сети Интернета, выходите в офлайн и живите наяву. Определенно лайк и даже репост.