легко поверили в то, что этот режиссер мог выглядеть вызывающе одетым любителем молодых мальчиков, бесплатной выпивки и закуски. А ведь именно таким и был Алан Конвэй - аферист, который выдавал себя в конце 90-х гг. за Кубрика. В то время как режиссер на съемочной площадке фильма «С широко закрытыми глазами» со словами «Это было прекрасно! Еще один дубль» дотошно снимал 69 раз одну и туже же сцену, Конвэй по–дамски протягивал руку для знакомства очередному олуху. А те только рты открывали от изумления. Конвэй брал у своих случайных знакомых по минимуму. Была ли это выпивка, сигареты или плата за проезд в такси – не важно. Зато его новые знакомые хотели от него всего и сразу. За бутылку водки верили, что режиссер снимет в своем фильме никому не известную музыкальную группу или за подаренную ручку, пусть и с золотым пером, будет поручителем в банке или просто возьмет так таксиста и снимет сначала в массовке, а потом выведет на главные роли.

Думаю, для того чтобы этот фильм был еще более интересен и понятен, надо как минимум знать кто такой Кубрик, так как между ним и Конвэйем не было ничего общего. Алан был мелкий мошенник. Им двигала скорее не корысть, а жажда внимания к себе, восхищения. («Я сижу на порожках, как картинка. Всегда срабатывает».) Так сказать, он реализовывал скрытый актерский талант. Он играл (менялся) в зависимости от того, кто был перед ним : модельер, ресторатор, музыкант, врач или звезда эстрады. Причем, он даже не трудился узнать ничего не только о личной жизни этого режиссера (постоянно говорил о сыне, хотя у Кубрика дочери), но и о его творчестве. Все, что он рассказывает – это придуманное на ходу вранье. «В моем фильме снимались миссис Керк Дуглас (хотя это мужчина)… Грета Гарбо, Ава Гарднер… В роли главного героя «Космической одиссеи» - Джон Малкович (!!)…»и т.д. и т.п. Он может снимать одновременно фильм в жанре научной фантастики, любовной аферы и драмы. А в его фильмах очень хочет сниматься Мадонна, «коротышка Том Круз». Лишь однажды Конвэй был пойман знатоком этого режиссера, приписав случайно Кубрику картину «Нюрнбергский процесс» Стэнли Крамера. Скажу коротко, сюжет этого фильма – это череда обманов с неожиданной концовкой.

Конечно, ничего бы не получилось, если бы не игра Джона Малковича (Алан Конвэй). Кто бы мог заподозрить этого серьезного актера с несколькими номинациями на «Оскар» в том, что он так сыграет роль стареющего выпивохи, ползающего в шортах и гольфах в сеточку по полу перед своим возлюбленным. Вообще, наряды главного героя это нечто. Его представления о «гламуре» вылились в коричневые штаны в оранжевую полоску, розовые, зеленые носки в белый горошек, странного цвета полушубки, ярко синий свитер с красными и зелеными вставками, всевозможные платки, которые то на шее героя, то на голове, шапочка для душа в качестве головного убора, непонятная, но очень смахивающая на женскую, сумка. И это далеко не полный перечень всего гардероба и аксессуаров Алана Конвэя. Его ужимки, жесты, позы, походка, явно говорят о собирательном образе его героя. Думаю, Малкович за кулисами многого насмотрелся, вот и воплотил это на сцене. А что он говорит?!!

Сцена разговора с певцом: «Вы же себя принизили. Вы актер уровня Вегаса. Вас надо вписать в параметры американской системы. Ты можешь стать круче Элвиса. Круче Иисуса. Представьте, как был бы крут Иисус, если бы играл на гитаре…»

Или сцена разговора Конвэя с медбратом в больнице: «Тело… издевательство… звучит заманчиво. А вы не хотите присоединиться ко мне в отеле завтра вечером? А вы такой шустрый, я уж думал вы не попросите…»

Или сцена разговора с театральным критиком: «Я Стэнли Кубрик. Просто я сбрил бороду. Однажды я чуть не засудил вашу газету…».

Или в сцене разговора с врачом: «Я буду окружен богатыми знаменитыми людьми? Я буду заперт? Как же я выдержу это… »
Или… или …

Весь фильм пронизан легким английским юмором, иронией. И все это не случайно. Сценарист и режиссер этого фильма, долгое время работавшие со Стенли Кубриком, хорошо его знали. Но этот фильм не о жизни глазами Стэнли Кубрика. Снять фильм о таком человеке очень сложно, да никто и не ставил перед собой такую задачу. Они просто отдали должное великому режиссеру тем, что наполнили свою картину музыкой и цитатами из его фильмов (например, когда Алана бросают в воду, он произносит те же слова, что и главный герой «Заводного апельсина»). Она, правда, получилась скорее как череда ярких эпизодов, зарисовок. Но музыка просто оживила ее, вдохнула в фильм… самого Кубрика. Не секрет, что он любил классическую музыку. Саундтреки из «Заводного апельсина», «Космической одиссеи» звучат на протяжении всей картины, причем в самых неожиданных местах (как впрочем, и у самого мастера). Думаю, хорошая находка отправить главного героя в дырявых носках, помятых штанах и плаще, держащего в руке мешок с грязным бельем, в прачечную под патетическую музыку «Так говорил Заратустра».