Про Адама

"Dying is easy. Comedy is hard."

Поставленная на конвейер крупнейшей в мире фабрики грёз современная романтическая комедия голливудского разлива  растиражирована  в красиво упакованные пустышки, мало чем отличающиеся одна от другой.  Серьёзные кинолюбители  её  просто не замечают.  Для критиков она  - глупышка-блондинка.    Если они её и похваливают, то  с унижающей снисходительностью.  Романтические комедии  легко предсказуемы и быстро забываются,  потому что  не  отступают от заданного раз и навсегда сценария..  Они обязательно следуют от пункта А -случайная встреча будущих героев, до пункта Б  - счастливый финал,  в котором   герой и героиня  сольются  в долгом  поцелуе. Если по законам жанра нельзя поменять конечные точки, то почему не сделать  путешествие между ними захватывающим?  Почему не отклониться в сторону от привычной дороги, не взглянуть на знакомые  ситуации под иным углом зрения и, может быть, увидеть что-то  новое и оригинальное?

Вдали от Голливуда, дублинский драматург и режиссёр Жерар Стембридж как раз и использует  необычный и  даже провокационный подход к романтической комедии в низко-бюджетном фильме  "Про Адама"/About Adam (2000).  Остроумная и забавная картина начинается  как типичная любовная  история девушки, встретившей парня её мечты.  Девушку зовут Люси Оуэнс (Кэйт Хадсон, юная и совсем не знаменитая, потому что "Почти Знаменит(oй)" она станет чуть  позже). В один прекрасный день, в дублинский ресторан, в котором Люси -официантка и, заодно, певица,  входит Адам (Стюарт Таунсенд), загадочный, застенчивый, необыкновенный.  Пресловутая искра, проскочив между двумя, разгорается в любовь с первого взгляда. Люси знакомит Адама со своей семьёй: двумя старшими сёстрами, братом-подростком и с матерью. Адам удивительно быстро очаровывает всех родственников Люси тем, что всегда искренне заинтересован в их проблемах, чувствует их потаённые желания  и оказывается  рядом, когда они в нём нуждаются.

Pier Paolo Pasolini, Akira Kurosawa, and Woody Allen re-Joyce in Dublin.

Начав с примерки  одёжек  ром-ком, "Про Адама" очень быстро  перестаёт быть предсказуемым  и  превращается в своеобразную кино-луковицу, снимая с которой слой за слоем, можно легко  найти отсылки, сравнения или прямые обращения к  фильмам и книгам разных эпох и жанров, вдохновившим  Стембриджа.  Внезапно,  зритель  замечает, что происходящее на экране начинает  напоминать   философски -символическую    "Теорему" Пьера Паоло Пазолини , в которой таинственный гость, внезапно посетивший вполне благополучное и живущее в комфорте семейство миланского фабриканта, вызвал в них всех непреодолимую страсть, что  привело к опустошающим последствиям после его ухода из их жизней.  На обращение к "Теореме"  намекает разительное внешнее сходство Таунсенда (Адама), в один прекрасный день вошедшего  в жизнь  семьи  Оуэнсов,  и молодого  Теренса Стэмпа в роли гостя у  Пазолини.

 Структура "Про Адама" восходит напрямую к  "Расёмону" Куросавы, родоначальнику жанра фильмов- версий одного события, представленного с нескольких точек зрения, зачастую, поразительно отличающихся.    Стембридж  весьма эффективно использует  эту технику повторяющегося повествования, задавая движение фильма не по прямой временной линии, но по концентрическим кругам, постоянно возвращаясь к одной сцене  и затем обратно в прошлое, чтобы воспользовавшись взглядом на знакомую ситуацию под разными углами, открыть новые секреты каждого из персонажей. 

Романтическoй   комедии становится теснo  в рамках жанра, она пародирует  себя и  приобретает новый подтекст, придающий ей несвойственную глубину.  "Про Адама" оказывается  фантазией на тему  Пазолини, снятой в стиле Расёмона и в манере  Вуди Аллена, с его насмешливой иронией  и весёлым цинизмом. Разворачивая действие  фильма в  Дублине,  Стембридж позволяет любителям кино  по новому взглянуть на столицу Ирландии, которая за последние десятилетия превратилась  в один из самых оживлённых, энергичных, быстрорастущих,  шикарных и молодых городов Европы с 50% населения младше 25 лет.  Стембридж  вглядывается в своих современников, молодых дублинцев,  с добродушной, хотя и лукавой иронией, и запечатлевает  портрет нового  поколения - раскованного, свободного, не стыдящегося выражать открыто  свои желания и не видящего ничего дурного в их удовлетворении.

Фильм об Адаме озарён лёгким комедийным светом,  но задаёт провокационные вопросы. К примеру, можно ли согласиться с Адамом, который  на слова Люси, что секретов между любящими быть не должно,   мягко, но убедительно отвечает, что, напротив, секреты, которые близкие люди хранят друг от друга, помогают им быть счастливыми?  Это противоречивое мнение  стало  поводом для  обвинения  фильма  в аморальности и распущенности, а его создателя в том, что он оставляет  вопрос открытым и не даёт на него ответа.  Но это только на первый взгляд. Под последним слоем кино -луковицы может скрываться ответ Стембриджа на обвинения его фильму.

Писатель, знаток английской литературы, сценарист и режиссёр фильма о современной молодёжи старого города, Стембридж, не мог не думать во время работы над фильмом о самом известном дублинце, обессмертившим родной город, поместив его на литературную карту. Вполне возможно, что тень Джеймса Джойса витала над Стембриджем, когда он ставил фильм об Адаме, потому что в это же время он работал над сценарием к фильму "Нора", где главными героями были молодые Джойс и Нора Барнакл, его муза.    Джеймсу Джойсу было всего 23, когда он написал  сборник рассказов под названием "Дублинцы "(1905). То, что из под пера такого молодого  человека, почти юноши,  вышли удивительно проникновенные рассказы, основанные на идее эпифании - душевного прозрения, сопровождаемого редким моментом самопознания, поражает и восхищает.  На последних страницах  заключающего  сборник рассказа "Мёртвые",  eгo  главный герой переживает потрясение от осознания того, что даже самые близкие люди не могут достичь истинной, полной близости, потому что в душе у каждого есть свои секреты, не предназначенные ни для чьих больше глаз, хранилище с опечатанными дверями, куда никому входа нет. В свете рассказа Джойса, финальная  сцена фильма "Про Адама" приобретает иную окраску.   Если  принять безоговорочно близкого тебе человека не как часть тебя самого, но как уникальную, другую личность со своим внутренним миром и своими секретами, то наличие этих секретов не помешает людям быть счастливыми. Слова Адама воспринимаются теперь, как  связующее звено между поколениями, между прошлым и настоящим, соединяющее тех, кто уже ушёл и тех, кто ещё здесь.