Оправданная жестокость

В российском прокате "История насилия" превратилась в "Оправданную жестокость". Прокатчики отобрали частичку замысла у создателей фильма (не впервые, да?) и добавили вместо нее собственную догадку. Что, в общем, вполне понятно. Герой почти весь фильм вынужден обороняться, защищая собственную семью. Правда, он карает врагов со всей жестокостью палача, но "на войне как на войне", станем ли мы осуждать его за это. Впрочем, разве фильм про возмездие?

Нежный, любящий муж, примерный отец, уважаемый друзьями и соседями владелец небольшого провинциального кафе внезапно обнаруживает тайное, тщательно скрытое психопатическое прошлое. Настолько контрастное с его нынешней сущностью, что близкие не могут поверить, не увидев собственными глазами. История человека с двойной жизнью, двумя лицами, в котором не происходит никакой борьбы между сознанием и подсознанием. Обстоятельства вынуждают его совершить быстрое и гармоничное переключение между своими натурами. От чего он и сам кажется потрясенным. Ведь Джоуи Кьюсак потратил столько времени и сил, превращаясь в Тома Столла. Впрочем, душевные переживания героя Вигго Мортенсена выглядят не очень-то убедительно. Возможно, потому, что его герой, в прошлом глубоко травмированный психопат, утратил значительную часть обычных человеческих чувств - таких, как боль или раскаяние, а те добродетели, которыми наделен Том Столл, выращены искусственно, пусть очень тщательно, пусть и на основе любви к прекрасной жене и образцовым детям, но все-таки - не "Богом данные", не от природы. Это, вероятно, главный вопрос фильма, на который режиссер не дает полный и подробный ответ, предлагая зрителю думать самостоятельно. Кстати, любители кино, я уверен, заметят в персонаже Мортенсена параллель с главным героем "Непрощенного" Клинта Иствуда.

Кроненберг умалчивает о предыстории жизни Тома Столла в бытность его Джоуи Кьюсаком. Этот период останется мутным темным пятном, из которого выплывают лишь уродливые мрачные образы гангстеров. Не зря персонажу Харриса "вставили" мертвый глаз: он символизирует такое же мертвое и страшное прошлое главного героя. Прошлое, которое без спросу явилось, как внезапно оживший труп, и теперь кружит вокруг, превращая тихую размеренную жизнь в жуткий нервный кошмар.

Из-за этого "отсутствия начала" трудно найти четкое объяснение настоящему, проследить до деталей историю насилия, упомянутую в названии фильма. Для нас история начинается внезапно, несколькими напряженными секундами, сценой расправы над убийцами в кафе Тома Столла. Но зрителю не предлагают анализировать события и определяться со своим отношением к герою как целостному образу. Есть два героя. Том Столл, положительный персонаж, которого отличают скромность, приветливый характер, искренняя преданность семье. С разбитой ногой, с искаженным от боли лицом он бежит по дороге, чтобы предупредить жену об опасности. Джоуи Кьюсак с лицом, забрызганным кровью, со взглядом маньяка, спокойно изучающего жертву, которая корчится в предсмертных судорогах.

От персонажа Эда Харриса и его команды ждешь чего-то экстравагантного, особенно учитывая его демонический облик. Но действия мафии кажутся лишенными логики. Приезжая в захолустный городок, где каждый знает соседа по имени, гангстеры делают все возможное, чтобы привлечь общее внимание и стать местными знаменитостями. Они ездят на пугающе черной лакированной машине, изысканно хамят шерифу, бродят по торговому центру, посещают кафе, беседуют с женой главного героя. Зачем? Если (а похоже на то) единственная их цель - покончить с Джоуи, это можно сделать гораздо проще и быстрее. Играть в тонкие психологические игры, медленно разрушать провинциальную идиллию? Вполне сойдет для кино, однако вряд ли в стиле гангстеров. В сущности, злодеи напрашиваются на то, чтобы с ними покончили. В тот момент, когда герой Харриса играет с малолетней дочуркой героя Мортенсена в магазине, зритель понимает: "плохие парни" окончательно перешли черту. А что делает с такими Джоуи, мы видели в начале фильма. С этого момента картина теряет остроту. Когда убийцы приезжают к дому Столла, выходят из машины и становятся в шахматном порядке, никаких сомнений в их судьбе не остается.

Гиперболизированный братец Ричи - еще один блеклый персонаж, этакий Главный Козлище, предназначенный на заклание. Разумеется, мы не ждем напряженной схватки между братьями над бездной (или хотя бы в шахте лифта) - все-таки это Кроненберг. Но трогательные воспоминания детства, пафосные речи и бездарные подручные, которых всех до единого положит главный герой, присутствуют. Поездка в Филадельфию дает нам хоть какую-то надежду на оригинальную концовку. Напрасно. Сценарист лишь подвел нас к победной точке, которую по всем ожиданиям зрительского зала требуется поставить в этой драме.

Вот так у истории жестокости оказывается недосказанное темное прошлое и довольно банальное настоящее. Что же с будущим? Для Тома Столла все кажется определенным, у него не осталось вариантов. Дочь слишком мала и невинна, чтобы делать свои оценки и выводы. Режиссер ясно показывает это в конце фильма: маленькая девочка ставит недостающий прибор на стол, когда Том возвращается домой. Он для нее все равно любимый папа - неважно, что говорят и делают другие. Супруга (роль Марии Белло) - не просто привлекательная и решительная женщина, она к тому же юрист, что делает ее душевную боль от узнанной правды вдвойне трагичной. Способна ли она смириться с вторым "я" мужа (а фактически с опрокинутой собственной жизнью) - вопрос, на который режиссер тоже дает вполне определенный ответ, вызывая на экран брутальную сексуальную сцену на лестнице, где героиня Белло отвечает Джоуи не пинком в пах или приставленным ко лбу ружьем, а столь же яростной страстью. Самой сложной мне видится нравственный выбор старшего сына. Он в том возрасте, когда подростки жаждут самоутверждения, остро нуждаются в поддержке и легко идут на самые отчаянные глупости. Между тем, мальчишка с самого начала фильма показан слабым, нерешительным, далеко не атлетом и уж точно не лидером тусовки. Такие остро переживают и легко ломаются. Он побеждает школьного соперника лишь одним: внезапной вспышкой необузданной ярости (перепугав, кажется, всех вокруг, включая любимую девушку). Откуда это в нем? Отчаянный бросок к отцовскому примеру как единственному "правильному" выходу из ситуации? Или это нечто дремлющее, страшное, заложенное генетически? Зреет ли в глубине подростка Джоуи-младший, герой новой страницы истории жестокости?

Из-за актерской игры, операторской работы или музыки дух у зрителя не перехватывает, хотя все выполнено добротно. Картина держит в напряжении благодаря, прежде всего, действию. Герой, пусть с изуродованной душой и чудовищным прошлым, тем не менее, изо всех сил старается "быть хорошим" и отстаивает справедливость - оттого он симпатичен зрителю. Но, мне думается, Кроненберг вложил в это кино нечто большее, чем кажется по названию фильма в российском прокате. Чтобы это "нечто" извлечь, зрителю нужно хорошо поразмыслить.