_{Увядает на камне безводном цвет;
Нет в светильнике масла — погаснет свет;
Дела глупой вороне до розы нет;
Без розы не жить одному соловью.
Саят-Нова}

Далекое уже детство… Я сижу на балконе. На горизонте возвышается могучий двуглавый Арарат. Передо мной лежит разорванный на несколько частей гранат. Пухлые пальчики, кровоточащие багровым, пересчитывают спелые зерна…

Когда смотришь "Тени забытых предков'', ты уверен, что фильм снял украинец до мозга костей. При просмотре "Легенды о Сурамской

крепости'' ты знаешь, что так о своей истории мог рассказать только грузин. "Цвет граната'' пронизан печалью, которую может передать только армянин. У гения не может быть национальности.

Сергей Параджанов. Одна из самых ярких и противоречивых фигур советской культуры. Человек, который был свободен в самом высоком смысле этого слова. Творец, в чьем словаре отсутствовали слова "система'', "государство'', "порядок''. Отчитывающийся только перед самим собой, не идущий ни на какие компромиссы, он был одним из самых неудобных людей для государства-цензора.

 

На церковном дворе стопками лежат древние книги, промокшие под дождем. Монахи прессуют их святыми хачкарами*. Под этой тяжестью вода высачивается сквозь страницы и обильно орошает землю. Раскрытые книги сушат на крыше церкви. Остается сухой остаток — Истина…

 

Формально фильм "Цвет граната'' о жизни великого армянского ашуга Саят-Новы. Формально, так как по большому счету на его месте мог быть любой другой мятущийся в поисках смысла человек. Жизнь средневекового поэта, музыканта и певца является лишь каркасом, на который режиссер натягивает свои полотна. Но, по мере более близкого знакомства с биографиями двух творцов, становится понятно, что их судьбы были очень похожи. Саят-Нова, выходец из бедной семьи ткача, в довольно молодом возрасте стал популярным в народе ашугом. И Параджанов после "Теней забытых предков'' был обласкан целым рядом престижных европейских кинофестивалей, да и советская критика была, как ни странно, благосклонна. Призванный к царскому двору Саят-Нова становится бельмом на глазу высокопоставленных чиновников и знатных дворян, часто подвергающихся высмеиванию со стороны поэта. Параджанов демонстративно вытряхивает пыль из ковра на головы марширующих демонстрантов-коммунистов со своего балкона.

 

Земля, завернутая в лаваш, в руках ангела смерти. Ангел слеп, он не в состоянии найти того, кому адресован сей дар. Но к цели его подталкивают белые ангелочки. Какой цвет предпочитает Смерть?

 

С помощью хитрых интриг недоброжелателям ашуга удается настроить царя Ираклия Второго против его уже бывшего любимца. Саят-Нова выслан в глухой монастырь. Параджанов ставит первую подпись под знаменитым "письмом 139 интеллектуалов'' против политических преследований деятелей науки и искусства. На этот раз избежать репрессий ему удается, скрывшись в Армении. Но через несколько лет "карающая десница'' советского правосудия его все-таки настигает. По сфабрикованному делу (статья за мужеложство) Параджанова сажают в тюрьму. В сибирских лагерях он избегает участи, естественной для гомосексуалистов, заявлением, что активно опускал лишь высокопоставленных членов КПСС. Один в монастыре, другой на нарах, оба не перестают творить. Саят-Нова несколько отходит от любовной лирики, в его стихах все большее место занимают мысли о бренности нашего мира. Параджанов даже в тюрьме творит каждую минуту. Не имея под рукой самого необходимого, он пускает в ход все, что попадет под руку: проволоку, обрывки материи, вырезки из газет. И создает сотни удивительных рисунков, коллажей и аппликаций. Медальон, сделанный им из спрессованных молочных крышек, был в последствии отлит Феллини в серебре и стал призом кинофестиваля в Римини.

 

На монастырском дворе сидит группа монахов в черных одеяниях. В руке у каждого по спелому гранату. Они жадно рвут зубами кожуру, силясь достать кисло-сладкие зерна, чавкая, высасывают из плодов сок, пытаясь оседлать Время…

 

Саят-Нова был безнадежно и безответно влюблен в родную сестру царя. Параджанов, я уверен, обожал одну из красивейших актрис советского кинематографа, Софико Чиаурели. Именно ей режиссер доверил шесть ролей в своем фильме, шесть разных ипостасей, великолепно выраженных с помощью пластики и пантомимы. Чиаурели божественно прекрасна в образе музы, наивно чиста, изображая юного прыщавого поэта, грациозно жестока в личине Судьбы.

 

Лицо женщины в богатом платье беспристрастно и закрыто прозрачными кружевами. Видны только скорбные глаза. "Зачем ты полюбил меня? Я — Совершенство! Овладеть мною невозможно''. "Я попытаюсь", — отвечают восторженные глаза поэта в то время, как руки его настраивают кеманчу.

 

A что же о фильме, спросите вы… Анализировать "Цвет граната'' по обычным меркам невозможно. Это не кино в широком понимании этого слова. Это энергетически заряженный поток образов, захлестывающий зрителя. Надо просто впустить в себя этот поток, обострив все органы чувств: зрение, чтобы суметь насладиться красками и лицами; слух, чтобы услышать шелест страниц древних пергаментов и седых армянских молитв; обоняние, чтобы  почувствовать запах свежеиспеченного лаваша и отгоревших церковных свечей, запах спелых фруктов и запекшейся крови закланных баранов; осязание, чтобы протянуть руку и коснуться шершавой поверхности нагретого под солнцем хачкара. Впустите этот поток в себя, а там, внутри, он сам начнет работать, порождать мысли, чувства, ворошить воспоминания, двигать душу, тормошить мозг.

 

Я снова сбиваюсь со счета, начинаю хныкать и жаловаться, что зерен в гранате то ли больше, то ли меньше, но никак не 365. Бабушка целует меня в лоб и шепчет: "Попытаешься в следующий раз. Смотри, зато целых два дела сделал: гранат очистил и душе дал отдохнуть''…

_{* хачкар-- вид армянских архитектурных памятников, представляющий собой каменную стелу с резным изображением креста.}

@ Mon, 20 Oct 2014 09:09:28 +0400