Искупление

Веселые годы, счастливые дни. Как вешние воды промчались они. (с)

Этот фильм нельзя назвать экранизацией романа Ю. Макюэна, это, скорее, книга, написанная средствами кинематографа по всем канонам английской литературы. Свет, кадры, планы, звучащие голоса будто порождены печатным словом в нашем собственном воображении. Лишь три видимых нами характера стройны, полноценны и тонко очерчены, все остальное – зыбкие, изменчивые, легко и красиво созданные детали (места, события, второстепенные персонажи).

Эта картина еще и редкий случай полной гармоничности актерской игры, отсутствия слабых, неприглядных звеньев и ошибок в передаче образов. Блестящая композиция помогает многократно поднять драматизм ленты, усилить ее эмоциональную нагрузку и подстегнуть мышление и чувства зрителя.

Едва ли «Искупление» является мелодраматичным произведением, хотя такой тон вначале задает утопающее в зелени поместье из белого камня, пруды и фонтаны, поросшие кувшинками, теплые летние английские пейзажи. Мы практически сразу можем увидеть возросшую здесь любовь между Сесилией (К. Найтли) и Робби (Д. МакЭвой), размеренный и неописуемо приятный ход здешней жизни. И вот эта сцена у фонтана, а далее – цепь событий, которая приводит нас к ней, поясняет ее (как бы специально и именно нам). Еще одна сцена – в кабинете, и такая же цепь, ведущая нас следом. Теперь становится ясно, что эти сцены – воспоминания (сильные и вначале непонятые их владельцем), а каждая цепочка – пришедшее позже осмысление увиденного. Мы понимаем, что это повествование одного человека, устремленное в прошлое. Этот человек – Бриони (С. Ронан), сестра Сесилии. Ее слова и попавшее к ней по нелепой случайности письмо разбивают прежнюю жизнь влюбленных. Она еще слишком импульсивный, наивный ребенок, не отдающий себе отчета во взрослых чувствах.

Начинается Вторая Мировая. Вместе с ней начинаются и скитания Робби, ставшего солдатом, сквозь военные ужасы. Тут же мы видим и второй этап жизни Бриони (Р. Гарай). Она теперь очень юная девушка, страдающая от отсутствия любви. К ней уже пришло осознание трагической роли своей лжи. В наказание себе она отправилась работать в военный госпиталь, где каждый день мучаются и умирают люди. Ее детские воспоминания о жизни в поместье становятся пыткой, они периодически просвечивают здесь, в картине ее нынешней жизни. Эта часть фильма является реальностью, а не экскурсом в память. Граница этого фрагмента обозначена эпизодом, где боевой товарищ Робби укрывает парня пиджаком.

Далее следует третий фрагмент. Нельзя понять сразу, что это лишь домысел — желаемый исход. Здесь самая сильная сцена это визит Бриони в дом к Сесилии и Робби. Это сцена раскаяния, невероятно напряженная и глубокая, несмотря на сдержанную подачу. Избыточность выразительных средств вообще не присуща этой картине, все здесь вершит четкость мысли и описания.
Между всеми тремя частями фильма проведена целая система отсылок и логических связей. Три структурно довольно простые линии постоянно перемежевываются, образуя насыщенный рисунок (какие это линии, я предлагаю вам понять самим).

На самом деле, все это время чувствуется размытость в эмоциях и диалогах главных героев, она незримо окутывает все повествование. Это логично, ведь осмысленным и неискаженным является лишь одно единственное желание, которое всю сознательную жизнь испытывала Бриони. К этому желанию режиссер подводит нас в заключительной части – интервью. Тут Бриони (В. Редгрейв) уже пожилая писательница, но все те же мысли не дают ей покоя. В этом интервью нам открывается истинная судьба Робби и Сесилии. Вся суть картины собрана именно в этих заключительных словах (мне очень жаль, что многим понадобится перевод или субтитры).

Искупление, которое не состоялось в реальности, Бриони пытается описать в своем последнем «первом» романе. Но чего стоят пустые слова о счастье, попытки дать жизнь тем, кто ушел по ее вине навсегда. Она понимает, что давно уже опоздала, и искупление ее – мнимое. Истинный трагизм открывается лишь в последнем маленьком диалоге, и он двояк. Это трагедия безвозвратности, трагедия раскаяния длиною в жизнь.