Любовь оказалась совсем не тем, что про нее пишут. Она была ближе к смешному, чем к серьезному - но это не значило, что от нее можно было отмахнуться.

 

В. Пелевин «Священная книга оборотня»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

    Тяжела женская доля. Особенно, когда женщине тридцатник. Особенно, когда она еще не владеет десятью заповедями из журнала Cosmopolitan по охмурению мужчин, и нет у нее еще платья, сшитого из кружевных занавесок, и лисьего хвоста,

призывно подрагивающего белым кончиком, тоже нет. А есть парализованная бабка, жена покойного японского посла, за которой нужен уход и постоянное присутствие, зачитанный до дыр японский любовный роман, и веселый, сверхподвижный, но воображаемый призрак также покойного японского поп-идола, старательно маскирующегося под бескорыстного друга и партнера по танцам.

   Почему Карой Уй Месарош решил добавить в токай именно саке, а не, скажем чачу, горилку или лапландское пиво? Хотя, справедливости ради отметим, что музыкальное наследие лапландских горячих парней здесь тоже присутствует. Почему использовал образ именно японской кицунэ, а не, скажем, русской кикиморы или древнегреческой сирены? Видимо, сказались годы, проведенные им в Японии. Менее вероятным кажется версия, что Месарош является поклонником Пелевина. В пользу этого варианта говорит и некоторое пикантное созвучие имени главной пелевинской героини А Хули с приставочкой Уй в фамилии режиссера. Но не будем притягивать факты за уши, или, говоря словами героини фильма, не будем совать соленый огурец в бублик. Возможно, причина всего лишь в японском флаге, красный кружок которого можно обыгрывать намного креативнее, чем триколоры, кресты и звезды. На красном шаре можно предаваться любовным утехам, повязка на свежей ране— эстетический брат-близнец самурайского стяга. В сущности, любая капля крови на светлой поверхности—маленький японский флажок. А крови будет достаточно.

  Но вернемся к нашей бедной Лизе, стараниями покойного поп-идола уверовавшей в то, что висит над ней проклятье быть одинокой всю жизнь, одновременно являясь причиной преждевременных смертей всех ее корыстных воздыхателей. Слепые мужчины, которые не в состоянии разглядеть ее, пока нет на ней маленького кружевного сексуального платья, мрут, как мухи. Призрачный силуэт лисы-оборотня преследует ее, вырисовываясь то в узорах подтеков на потолке, то в замысловатых тенях на стенах. Поп-идол, основным занятием которого является перенос в мир иной гипсовых слепков душ незадачливых мертвецов, все свое свободное время посвящает нашей лже-кицунэ, готовя ее к новой ипостаси.

    Но ипостась эта чужда Лизоньке. Все, что ей надо, это быть рядом с любящим ее человеком, которому она будет штопать носки, кормить (возможно, невкусно) и иногда ходить с ним в бургерную за углом. О чем спор, даже ее домашняя многоножка время от времени выползает из кадки с цветами в поисках своей половины. В этих поисках, сумбурных и бесплодных, насыщенных внезапными кончинами и абсурдными ситуациями, она может проглядеть своего героя. Того самого, который все это время был рядом, бессловесно копающегося в газовой колонке или электрической розетке, с молчаливой самозабвенностью борющегося с потусторонними силами, бубнящего под нос финские рок-баллады.

    Не знаю, смыслит ли Уй Месарош в кулинарии. Следуя рецептам из мохнато-розовой поваренной книги, он преподносит зрителю блюдо из, на первый взгляд, несовместимых продуктов. И действительно, смесь мелодрамы, стеба, мистики, черного юмора и эротики может оказаться на вкус таким же несъедобным, как грибы с джемом или карп под кленовым соусом. Однако, этого не произошло. То ли режиссер действительно талантлив, то ли хрупкая Моника Бальшаи, о которой можно говорить только в стихах, оказалась той щепоткой экзотической специи, которая меняет аромат блюда, но после порции дынного супа с луком хочется попросить добавки.

 

 

 

 

@ Mon, 01 Jul 2019 16:40:46 +0300