Счастье мое

Новое для меня имя – Сергей Лозница.  Имя, громко прозвучавшее после показа «Счастье мое» на фестивале в Каннах в 2010 году. Его фильм вызвал мировое признание и некий шок во всех республиках, где говорят по-русски.  Уроженец города Барановичи в Белоруссии – Сяргей  Лазница.  Выпускник Киевского политехнического института, инженер-математик, переводчик с японского – Сергiй Лозниця. Затем он с отличием закончил московский ВГИК в 1997 году. Снял десяток документальных фильмов в России, Украине и Беларуси. Работал на Санкт-Петербургской студии документальных фильмов режиссёром.  Теперь живет в Германии. Там он значится как Sergei Losnitsa. Такая вот яркая биография, множество призов за документальные фильмы на отечественных и международных фестивалях. В 2012 приз ФИПРЕССи в Каннах за экранизацию военной повести Василя Быкова «В тумане». Казалось бы,  дОлжно гордиться на родине, вернее, на трех родинах,  столь выдающимся успехом, однако многие увидели в его игровых картинах обидное очернительство нашей современности и нашей истории.

Кинокритика бурно отреагировала на этот неоднозначный фильм также весьма полярными отзывами: «Преступление против национальной гордости, нравственности, да просто – человеческой брезгливости» - Е. Ямпольская «Известия».  «Итак, антирусская чернуха. Пожалуй. Такая же, как «Мертвые души», «Господа Головлевы» или «Котлован»…  Дело в бескомпромиссности автора, не оставляющего никакого намека на катарсис, никакого – даже условного - выхода из заколдованного лабиринта под названием Россия» - А. Долин «Газета. Ru».  «Режиссер сознательно балансирует на опасной грани едва ли не самого главного табу – переоценки нацизма» - К. Шахназаров «Российская газета».  «О пространстве кадра, о тихом, почти немом способе рассказывать истории Лозница знает нечто такое, что по сравнению с его „Счастьем“ вся „новая русская волна»  кажется детским лепетом. В двух вставных историях режиссер намекает на то, что корни этого ужаса — во Второй мировой, когда русские так озверели, что стали убивать и грабить своих с не меньшим ожесточением, чем чужих». И. Гулин  «КоммерсантЪ»

.

Сам Сергей Лозница говорит: «В картине «Счастье моё» нет ничего особенного, отличающего её от того, что вы можете прочесть на страницах газет. Почему они вас так не возмущают? Почему возмущает отражение этого в фильме? Перед вами поставили зеркало — можете отойти, а можете посмотреть»

.

«Счастье мое» - пожалуй, только в названии фильма - единственная провокация, которую допустил автор. Зритель настроен до самого конца обнаружить хоть намек на некое «счастье» и, не обнаружив искомого, чувствует себя обделенным. Недавно я писал о последнем фильме  ушедшего в мир иной Алексея Балабанова «Я тоже хочу», персонажи которого тоже пустились в погоню за мистическим счастьем. Наверняка эти два художника были знакомы, по Петербургу хотя бы. Некие общие мотивы связывают и их творчество. Но, в отличие от Балабанова, Лозница обладает кажущимся  бесстрастным отношением к своей работе. Как хирург он внимательно рассматривает и расспрашивает пациента перед важной операцией, устанавливает диагноз и решительно действует, не надевая наушники музыкального плейера, чтобы отвлечь ритмичной музыкой от малоприятногго для глаз процесса. Музыки в его фильме практически нет. В этом картина Сергея Лозницы отчасти напоминает работы Михаеля Ханеке. Еще одного кино-радикала можно смело поставить рядом.  Это Ларс фон Триер.

Первая половина фильма построена по канонам жанра роуд-муви. Едет себе летним погожим днем на маленьком грузовичке с брезентовым тентом молодой водитель Георгий. Дорожные короткие встречи, неожиданные попутчики, долгая пробка на трассе, из-за чего Георгий решает свернуть на проселок. Свернуть-то свернул, да и заплутался на неведомых ухабистых дорожках. Не послушал наш добрый молодец  дельных советов опытного дальнобойщика: «Стой, как все! Тебе, что – больше всех надо?». Ближе к концу картины ту же истину услышит он от другого коллеги: «Никогда не лезь никуда, когда не просят. Главное – никуда не лезь! Все несчастья от тех, кто все время куда-то лезет!». Только с того летнего дня прошло уже полгода, вокруг снежная морозная зима, и добродушного Георгия даже трудно узнать. Потерявшего свой грузовичок, обросшего бородой, лишившегося  голоса и имени.

Сюжет картины как бы закольцовывается. В начале пути сам он подвез странного старика, ветерана Великой Отечественной, который рассказал ему свою горькую историю, а потом тот же старик подберет его, замерзающего на дороге, и приютит на своем лесном хуторе. Вот, пожалуй, эти двое – настоящие добрые люди среди равнодушных, озлобленных на всех и на все человекообразных. Безликое, безымянное зло. Лихие люди, возникающие из мрака ночи в глухомани смоленских лесов. То это военный патруль,  мародерничающий на станции Узловая зимой 1946 года, то пара  солдат-окруженцев , которых на свою погибель накормил и оставил на ночлег в своем доме сельский учитель летом 1941-го. То трое бродяг, пытающихся ночью ограбить заглохший грузовичок. То пара офицеров, которым приспичило пристроить ящик с цинковым гробом, доставленным из горячей точки. Вот и еще совпадение с балабановским «Грузом 200». Но самыми лютыми негодяями  представлены настоящие разбойники с большой дороги – сотрудники  ДПС.

Лозница двумя флеш-беками как бы намекает на то, что бесчеловечную жестокость породила война. И тем самым наносит чувствительный удар по устоявшимся мифам, связанных с Великой Отечественной. Режиссер в своих интервью утверждает, что эти эпизоды он не выдумал. Но, конечно же, истоки этого расчеловечивания лежат в самой системе народного безбожного строя, рожденного в 17 году. Вот еще один яркий эпизод, поясняющий суть фильма, - монолог подвыпившего  старичка-боровичка, одиноко шествующего по обочине шоссе. Дедок, видать, ветеран Органов. Ну, просто вылитый Шариков, доживший до пенсии! «Стреляли мы их, стреляли, товарищ генерал! Затылок к затылку, дырочка к дырочке. И в могилу братскую их, и следы их туда же…  Наша победа стерла все следы… Мертвецы молчат следами своих губ, мертвецы с нами в борьбе за Мир во всем Мире, товарищ генерал!».

Подлинным соавтором фильма является замечательный оператор  Олег Муту.  Кинооператор, который снимал знаменитые румынские фильмы «4 месяца, 3 недели и 2 дня» и «Смерть господина Лазареску», отмеченные призами в Каннах. Родившийся в СССР, в Кишиневе, Олег Муту владеет и русским языком, поэтому они прекрасно сработались с Лозницей. Вскоре они снимут вместе еще один фильм – «В тумане». Оба фильма безупречно сняты и обладают неким общим стилем. В основном длинные планы, в которых занято максимум трое персонажей, но самыми запоминающимися сценами являются массовые сцены предельно достоверно срежиссированные и мастерски снятые. Здесь это массовая сцена на базаре, где камера пристально вглядывается в череду совсем не актерских лиц. Собственно, один только главный герой, актер Виктор Немец, проходит через эту толпу и через весь фильм. Остальные персонажи (а их порядочно) появляются на несколько минут и надолго или бесследно исчезают. Однако долго не выходят из памяти.

Старик, ветеран войны (В. Головин). Он же в молодости - лейтенант-фронтовик (А. Вертков), начальник военного патруля (Д. Готсдинер), девочка-проститутка (О. Шувалова), гаишники: капитан и сержант (Д. Быковский и П.Ворожцов), офицер из окруженцев (Д. Поддубный), сельский учитель-пасечник (К. Шелестун), цыганка Мария (М. Варсами), сумасшедший гебист (П. Алахвердов), шофер-дальнобойщик (Б. Каморзин), майор милиции из Москвы (В. Иванов). Сильные, запоминающиеся работы.

В заключение приведу еще одну цитату кинокритика Андрея Плахова: «Может быть, важно и то, что режиссер «Счастья мое» - наш человек, но не совсем. Он попеременно живет в Украине и в Германии и обладает другим опытом. Он видит происходящее здесь немножко со стороны. Это очень важно, потому что зачастую наши режиссеры, начиная страсти в клочья рвать и гнать эту черную волну, все-таки слишком «внутри». Может быть, по этой причине их фильмы плохо воспринимаются за рубежом – даже картины Балабанова, хотя я считаю, что это крупнейший мастер.