КРЭЙГ ТОМПСОН:«Я никогда не был заинтересован в супергероике»
Крейг Томпсон родился в Траверс-Сити, штат Мичиган, в 1975 году. Он, его младший брат Фил и его сестра выросли в сельской местности в штате Висконсин, в семье фундаменталистов-христиан. Его отец был водопроводчиком, а его мать совмещала домашнее хозяйство и работу помощником по уходу за инвалидами. Из-за фанатичного фундаментализма родителей, телевидение, литература и кино были подвергнуты для детей жестокой цензуре, и они практически не были с ними знакомы. Единственной доступной музыкой была христианская. Единственным доступом Томпсона к искусству были воскресные юмористическое комиксы. Томпсон и его брат были особенно в восторге от черно-белых независимых комиксов, таких как «Черепашки-ниндзя». В старшей школе Томпсон лелеял мечты стать художником или аниматором. Он учился в Университете штата Висконсин в течение трех семестров, в течение которых начал рисовать комиксы для газеты колледжа и просто влюбился в этот вид искусства. Проведя семестр в Институте Искусства и Дизайна Милуоки, Томпсон покинул свой родной город в 1997 году и поселился в Портленде, штат Орегон. Там он некоторое время работал в Dark Horse Comics, рисуя рекламу, логотипы и упаковки для игрушек, трудясь над личными проектами по ночам. Через некоторое время оставил Dark Horse и посвятил все время своей собственной работе.
(К) – корреспондент
(Т) – Томпсон
(К) Асалямалейкум! (Добрый день! – араб.)
(Т) Алейкумсалям. (Добрый день.)
(К) Каифакалука? (Как дела?)
(Т) Бихаир, шукран. (Хорошо, спасибо.) Ты разве не из России?
(К) Я начал учить арабский под впечатлением от одной из твоих книг. Но обо всём по порядку. Начнём, как ни странно, с твоего второго большого произведения. Многие из твоих читателей открыли для себя твоё творчество после знакомства с «Одеялами». Почему ты решил написать «автобиографическую» книгу?
(Т) На самом деле, это произошло само по себе, даже против моей воли. Я не собирался писать автобиографию. Но я хотел подарить своим читателям что-то очень личное и сокровенное. Изначально задумывалось, что это будет очень толстая книжка, в которой почти ничего не происходит. Если и происходит, то в очень ограниченном и личном пространстве. Задумка была в том, чтобы поймать то эмоциональное состояние, которое испытывает человек, когда впервые спит с кем-то. Я черпал вдохновение из своего собственного опыта, когда встречался с девушкой в старших классах. А потом вспомнил, как я раньше постоянно «спал с кем-то» в другом контексте, когда жил в одной комнате с братом. Тогда же я понял, что было бы лучше написать автобиографию. Но в первом черновике я попытался изменить все детали как можно сильнее. И чем глубже я погружался в процесс, тем реальнее всё это становилось. По сути, всё, что я описал в книге, реально происходило. Но выдумкой в данном случае является то, что я убрал, что решил не упоминать. Например, у меня есть младшая сестра, и это самая большая деталь из тех, которые не попали в книгу. Честно говоря, у нас не были такие близкие отношения в детстве, и большинство моих воспоминаний о том времени связаны с братом. Мы всё делали вместе, отчего моя сестра была бы в книге героем третьего или даже четвёртого плана. Поэтому в конце концов я решил, что для неё было бы даже лучше, если бы я её совсем не упоминал.
(К) Она не обиделась из-за этого? Не стала ревновать к брату, когда книга вышла?
(Т) Она знала о моём решении, ещё когда я работал над книгой, и она была счастлива. Ей было намного спокойнее знать, что я никак не смогу опозорить её, если её не будет в книге.Я бы сказал, что у меня такие странные отношения со всем, что связано с этой книгой. Особенно с городом. Я вырос в сельском Маратоне, штат Висконсин, и недолго там оставался. Когда мне исполнилось 20, я переехал в большой город и больше никогда не видел никого из тех, с кем когда-то рос. Исключение составляют только мои родители и пару близких друзей детства, один из которых до сих пор живёт там. Но в основном я сжёг все мосты, как когда-то сжёг все свои рисунки. Как только я смог, я уехал из этого города и поселился на западном побережье. А это три с половиной дня на машине. Тебе, я думаю, не сложно представить, как это далеко – ты же из России. Религиозный аспект истории был ещё одной деталью, которую я не очень хотел упоминать в книге. В первом варианте черновика о религии не было ни слова. Но в процессе я понял, что она всё-таки играла важную роль в моём становлении. Если в начале я старался держаться подальше от истории и не слишком погружаться в неё, то потом книга начала становиться более открытой, более честной. Америка – очень религиозная страна. Когда за границей думают о США, то представляют либо Нью-Йорк, либо Лос-Анджелес, тогда как большинство народа живёт между этих городов и сильно отличается от их жителей своей религиозностью. Америка вся состоит в основном из маленьких, религиозных и консервативных городков. Когда я писал книгу, я не думал, что её будут там читать. Я не думал, что её тем более поймут те, кто никогда не был в моём городе. Моё детство должно было показаться американцам забавным и странным. Но так получилось, что многие родились и выросли в местах, похожих на мой маленький город.
(К) Ты сказал, что твоей целью было написание большого произведения, в котором мало что происходит на ограниченной территории. Некоторым из моих друзей книга очень понравилась, но они не были довольны концовкой. Главный герой принимает странные решения, ничего не объясняется, ничего не показывается…
(Т) Так и задумывалось. Чувства были для меня важнее сюжета, поэтому и получилось что-то наподобие длинного стихотворения. Также я люблю оставлять в своих книгах открытую концовку, чтобы читатель мог сам дописать историю. Для некоторых последняя глава «Одеял» представляет собой лучший из возможных вариантов развития, очень счастливый и приятный. Для других же концовка получилась слишком грустной и трагичной. Но, по сути, каждый находит в книге отражение себя. Отражение себя в определённый отрывок времени, потому что они могут измениться и при повторном прочтении увидеть совершенно другую картину. Для меня самым важным элементом каждой истории является возможность передать эстафету читателю, позволить ему написать своё произведение. Ведь книга живёт только в читателе. Читатель интерпретирует её, читатель продолжает её. Если же концовка очень понятная и опрятная, ничего не торчит и не вызывает вопросов, то не происходит этого контакта между книгой и читателем.
(К) «Хабиби» стал твоим третьим большим произведением. Почему ты решил так резко поменять тематику своих книг? Сперва у тебя была сказка, потом – автобиография, а теперь – восточная история вне времени, вкоторый ты вместе с читателем открываешь для себя арабскую культуру и женщин. Почему ты решил пойти в этом направлении?
(Т) Сперва было банальное желание сделать что-то такое, что полностью отличалось бы от «Одеял». Я хотел, чтобы хотя бы в этот раз история была не обо мне. По крайней мере, не напрямую. Также мне хотелось уйти от западных декораций. И как бы ты не говорил о резком изменении тематики моих работ, я снова хотел написать сказку. Такую большую сказку, которая отражала бы реальные проблемы современного мира. А современный мир тогда захлестнула очередная волна исламофобии. В связи с этим я поставил перед собой задачу понять ислам хотя бы немного. И… хотя нет, прошу прощения, я пришёл к этому чуть позже. На самом деле, вся началось с двух главных героев, Додолы и Зама, которые однажды сами по себе появились в моём альбоме для набросков. Я нарисовал их и тут же почувствовал по отношению к ним то, что испытывают родители к своим детям. К тому же тогда же стало понятно, что они должны быть детьми-рабами. Не знаю, откуда пришла эта мысль, но вырисовывалась история именно о детях-рабах. В глобальном смысле, это была история о рабстве как таковом. Я тогда знал только об американских рабах, но потом начал искать информацию о современном рабстве в Африке и в Азии. После это привело меня к «Тысячи и одной ночи», классическому примеру арабской литературы. Когда стал читать эти сказки, то я был очень впечатлён энергией, спрятанной в их юморе, чувственности, жестокости… Я влюбился в этот жанр. При этом я думал о книге как о примере жанровой литературы, как, например, ковбои против индейцев или же научная фантастика. Это отдельный жанр со своими правилами. Кроме «Тысячи и одной ночи» я читал английский перевод Корана с комментариями Ричарда Бёртона. Таким образом я собирал серьёзные источники для своей книги. И чтобы всё было ещё серьёзнее, я стал читать Коран в оригинале, изучая не только язык, но и каллиграфию. Тогда у меня и сложилось представление о том, что же я хочу написать и чем я хочу поделиться. Из-за исламофобии люди стали осуждать чужую религию, не вникая в детали.
(К) Что именно тебя привлекло в культуре ислама?
(Т) Каллиграфия. Мне кажется, что по моей книге это очень заметно. Раньше в исламе было запрещено изображать вообще что-либо, поэтому культура развивалась в других направлениях: каллиграфия, орнаменты и архитектура. Мне было интересно всё это, но больше внимания я уделял каллиграфии, тому, как она может передать музыкальность и соединять слова с картинкой. А для меня как автора комиксов это чуть ли не самое главное – умение соединять смысл и изображение. В западной культуре это проявлялось на том же уровне немного в граффити, которое в отличие от восточной версии было лишено элегантности и долгой истории.Для меня было очень неожиданно то, что моя книга понравилась родителям. Они консервативные христиане и при этом их первой реакцией было удивление оттого, что у христианства и ислама так много общего. Для меня это было лучшей реакцией, которую можно было представить. Более того, многие сторонники ислама также положительно отзывались о моей книге. Но в случае с родителями это даже важнее, потому что они почти ничего не знают и не хотят знать о других культурах. Для них это большой прогресс.
(К) Твоя новая книга, «Космические оладьи» (SpaceDumplings), в поддержку которой и был организован тур по Европе, посвящена космосу. Почему после написания таких личных и интимных произведений ты перешёл к истории, которая разворачивается за пределами Земли? Ведь космос большой и холодный по отношению к тому, что переживает человек.
(Т) Мой космос отличается от классического космоса из научной фантастики. Это снова сказка, в которой космос больше похож на маленький городок. Два дня и ты уже на другом краю. Можно сказать, что это моё Средиземье. Космическая тема даёт мне много свободы в визуальном плане. Много открытого пространства, которое можно по своему использовать. Но не так много, чтобы в нём затеряться. И городок, в котором живёт главная героиня, похож на поселение на берегу Тихого океана. Для юной аудитории, да и для меня, намного забавнее превратить Тихий океан в космическое пространство. Вся эта эстетика с лодками, баржами и бурением прибрежного шельфа была перенесена мной в новый контекст. Сам космос у меня представлен всем тем, что я любил в нём, когда мне было 9. Конечно, «Звёздные войны» оказали своё влияние. У книги в основном детская аудитория, но чтобы поддержать интерес в тех моих читателях, которые уже знакомы с «Одеялами» и «Хабиби», я добавил некоторые элементы для них. Однако сам комикс является тем, что я сам хотел бы прочесть, когда мне было девять лет. Тогда я читал разные журналы комиксов как MAD или книги Доктора Сьюза, смотрел «Балбесов» и «Охотников за приведениями».
(К) Как я помню, было время, когда ты сотрудничал с Marvel для MarvelTeamUp. Тогда ты нарисовал простую историю про Питера Паркера. Не думал ли ты продолжить в том же направлении и поработать с ними ещё? Сейчас Marvel ищет новые подходы к своим персонажам, и твой взгляд и манера рисунка могли бы прекрасно подойти для какой-нибудь из серий.
(Т) Честно говоря, я никогда не был заинтересован в супергероике. Самый первый комикс в моей жизни был про Человека-паука. До этого я, конечно, читал стрипы про Чарли Брауна и Кальвина и Хоббса. Мне нравились комиксы от СерджиоАрагонеса. Потом у меня был перерыв, после которого я познакомился с Человеком-пауком и Людьми Икс, но и это было ненадолго. А после я заинтересовался независимыми чёрно-белыми комиксами 80-х.Авторы супергероики получают большие деньги, но они не являются хозяевами персонажей. Я сотрудничал с Миньолой, и мне понравилось работать с ним. Была возможность в графической форме выразить то, что я думаю о Хэллбое, при этом сделать это в виде творческого обмена. К тому же, в комиксах работать на чужую лицензию не совсем оправданно. Это важно для кино, где в производство вкладывают большие деньги. Да и деньги не такой уж и стимул. Я мог бы написать комикс и про Микки-Мауса, но я не хочу. Для меня важно, чтобы у меня было отношение к своим работам как к своим детям.
(К) Но почему? Ведь работая с такими брендами, можно было бы привлечь большую аудиторию.
(Т) В моём случае это работает немного по-другому. Я думаю, что мне повезло, потому что большинство моих читателей ничего не знают о комиксах. Постоянно во время встреч с читателями кто-нибудь подходит и говорит: «Я никогда не читал комиксы, но ваша книга стала для меня исключением».
(К) Я, может быть, забегаю вперёд, но есть ли какие-нибудь планы относительно следующей книги?
(Т) Я уже начал думать об этом, но ещё точно не знаю, что это будет. Как один из вариантов, я хотел бы поработать вместе с французским мастером комикса Бодуаном. Мы уже начали обсуждать некоторые детали. Я был в настоящем восторге от его Piero, при том, что я почти не знаю французский. Также я работаю на книгой, связанной с Китаем. И вполне вероятно, что я напишу продолжение к «Космическим оладьям». Пока все эти проекты только в моём альбоме для зарисовок. Я смогу привести в порядок свои мысли уже после тура, когда окончательно вернусь домой.
(К) Я заметил, что ты всегда упоминаешь свой альбом для зарисовок, но никогда не говоришь о блокноте, в котором обычно авторы и делают записи для будущих работ.
(Т) Для меня история появляется из образов. Самая приятная часть творческого процесса – это сидеть перед пустым альбомом и фантазировать с помощью рисунков. Только на этой стадии мне удаётся почувствовать себя маленьким ребёнком. Ты не думаешь ни о читателях, ни о книге. Ты отпускаешь руку гулять саму по себе и образы начинают проявляться. Потом ты становишься серьёзнее и организованнее. Ты выбираешь и берёшь ответственность за свой выбор. Ты вступаешь в определённые отношения с персонажем. Сперва это творческий процесс, который ни к чему не обязывает. Но потом ты становишься серьёзнее и берёшь на себя обязательства. После этого некоторые вещи всё так же приносят радость, другие же больше превращаются в работу.
(К) Собираешься ли ты в ближайшее время посетить Россию? Пока не известно точно, но одно из наших издательств купило права на твои «Одеяла», и мы ждём, когда они объявят дату выхода книги.
(Т) Я определённо хочу когда-нибудь посетить Россию. Меня уже попросили приехать в этом году, но я, честно говоря, не знаю. В прошлом году я провёл 9 месяцев в дороге. У меня не было возможности спокойно сесть и подумать о моём следующем проекте, что, безусловно, для меня важнее. К тому же приглашение в Россию совпадает по времени с ещё тремя приглашениями: из Иордании, Индии и Колумбии. Также меня позвали в Варшаву, и тогда, может быть, мне удастся заскочить в Москву. Ещё меня хотели в Германии и Великобритании, куда я уже не поеду, и в Китае. Меня много куда приглашают и так не хочется отказывать. Но я должен сперва вернуться домой и со свежей головой посмотреть на своё расписание. К тому же моя девушка из Лос-Анджелеса не хочет, чтобы я долго пропадал, а с собой я не могу её взять из-за её работы.Но в Россию я обязательно приеду. Я люблю русскую литературу, особенно «Мастера и Маргариту» Булгакова и «Аду» Набокова и мне хотелось бы посмотреть, как выглядит эта страна в реальной жизни. После множества поездок я знаю, что нельзя доверять ни стереотипам, ни книгам. Нужно увидеть своими глазами, чтобы сформировать своё мнение. Да, в последнее время происходят очень странные вещи в политическом плане и никто в этих конфликтах не прав. Каждый по своему виноват. Я жду возможности к вам приехать.
(К) Думал ли ты о киноадаптации одной из твоих книг?
(Т) Я уже участвую в работе над киноадаптацией «Одеял». Думаю, что у нас получится. Я верю в людей, которые участвуют в этом проекте. Живя в Лос-Анджелесе, ты волей-неволей встречаешься со многими людьми из Голливуда. За последние месяцы у меня уже стабильно две встречи каждую неделю насчёт прав на мою последнюю книгу. Но я больше вкладываюсь в фильм по «Одеялам». Надеюсь, что нам удастся сохранить атмосферу книги.
ИСТОРИЯ STARCRAFT
ЧАСТЬ 1: ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ, ПОЯВЛЕНИЕ ЗЕЛ’НАГА
Миллиарды лет назад во взрыве сверхновой звезды на спекшейся планете появились признаки жизни - несколько атомов, случайно оказавшиеся в нужное время и в нужном месте, образовали молекулы, молекулы выстроились в ДНК... Еще миллиарды лет эти ДНК превращались в жизнь - геологические эпохи сменяли друг друга, горы вырастали на месте аммиачных морей, которые затапливали равнины, формируя юную планету. За все это время жизнь сделала первые шаги, утвердившись в виде наипростейших одноклеточных созданий. Следующий миллиард лет прошел в химических преобразованиях под жестким излучением молодого солнца. Аммиачные моря исчезли, их заменили плато из странных химических соединений, которые реагировали и распадались так же быстро, как и появлялись, появилась дымка атмосферы. Жизнь на планете стала более сложной, если можно назвать сложным образование сотни клеток.
Пришел период океанов - бездонных бескрайних пятен на теле планеты. В глубине этих океанов все быстрее и быстрее развивались живые существа. Среди непроглядной темноты океанского дна медленно проплывали его обитатели – угольно-черные шары, покрытые маленькими полипами и не имеющие, казалось, никаких органов осязания и никак не реагирующие на окружающий из мир, который состоял из теплых подводных гейзеров и простейших лент водорослей. Питающиеся теплом действующих вулканов, не имеющие врагов, единственные обитатели планеты под действием постоянного радиоактивного излучения изменялись все больше и больше. Скоро они стали жить группами, общаясь с помощью вибрации, передаваемой через плотную среду друг другу колебаниями стенок своих тел.
На поверхности планеты, обдуваемой ураганными ветрами, не могло быть ничего живого, кроме разве что микроскопических существ с очень цепкой системой удержания на грунте. И, как это всегда бывает, пустующая природная ниша скоро заполнилась крохотными полупауками-полуосьминогами с цепкими лапами и сеткой антенн на голове для приема солнечной энергии и фотосинтеза. Еще несколько десятков миллионов лет минуло. Планета стала понемногу остывать, площадь океанов уменьшалась, утихли ветры, появилась растительность на суше. "Осьмипауки" стали больше размером, для их существования уже не хватало солнечной энергии - появилась зачаточная система пищеварения. Шары поднимались все ближе к поверхности, способ их общения усложнился и основные сообщения воспринимались членами группы как само собой разумеющееся - возникли зачатки телепатии.
Шло время, и шары, обитающие теперь у самой поверхности океанов, ощутили угрозу своему существованию – осьмипауки стали охотниками. Угроза, внезапно возникшая перед темными мыслителями, послужила толчком для дальнейшего развития их телепатических способностей. Конечности осьмипауков разделились по назначению: для передвижения и для атаки. В отличии от шаров, пауки были полностью лишены какого-либо начала интеллекта, и вели обособленный способ жизни, продолжительность которой была очень мала, что дополнялось высокой скоростью деления особи при достижении ею определенного возраста.Однажды произошло то, что определило путь развития этого мира - оказалось, что шар может подчинить себе тело осьмипаука с его крохотным мозгом и стать полным его владельцем.
(Фреска с одним из изображений Зел’Нага)
В последующие тысячелетия шары, которые взяли себе самоназвание Зел’Нага, учились пользоваться этой способностью своего мозга, который составлял большую часть их тела и был погружен в вечное самоосмысление и созерцание, иногда прерываемое смертью его сородича или необходимостью найти более теплое место, где бы можно было питаться солнечной или термальной энергией. Способность управлять чужим телом так и угасла бы, если бы ей не было найдено применение - переход из водной в воздушную среду воспринимался Зел’Нага безболезненно и оказалось, что подчиненные осьмипауки могут служить носильщиками своих хозяев. В скором времени цивилизацию планеты составляли странные черные шары Зел’Нага на множестве длинных тонких щупалец и осьмипауки, абсолютно подавленные своими повелителями и служащие для них рабочей силой.
ИСТОРИЯ STARCRAFT
ЧАСТЬ 2: СТАНОВЛЕНИЕ ОБЩЕСТВА ЗЕЛ’НАГА, СОТВОРЕНИЕ ЖИЗНИ
С течением времени сформировалось своеобразное общество: чуткие сильные щупальца осьмипауков начали воплощать идеи шаров, обдумываемые в течении предыдущих тысячелетий. Цивилизация воплотилась в микрополисы, в которых несколько шаров жили и думали, обслуживаемые бездумными осьмипауками, которые практически превратились в живые машины. Идеи шаровтребовали все больше и больше сил, ресурсов; появились признаки промышленности. Еще через несколько тысяч лет строительством, добычей ресурсов и прочей деятельность занимались металлические создания, рожденные неудержимой фантазией своих создателей. Шары с осьминогами сделали еще один шаг вверх. Просто для того, чтобы выяснить вопрос о сущности мира, эта странная раса вышла за пределы своей уже старой планеты и принялась осваивать галактику. Оказалось, что жизнь - это очень редкий дар природы, и нашлась она всего несколько раз на нескольких из тысяч исследованных планет.
Следующий шаг этой странной расы был очевиден - жизнь можно создавать так же, как и здания, машины, роботов. После ряда неудачных и просто пробных экспериментов появилось первое творение. Воплотив все свои желания в первенце, шары наделили его прямохождением, специализированными конечностями, развитым мозгом, возможностью общения и мощными телепатическими способностями и стали думать, что с этим делать дальше. Их основной целью было создание идеальной формы жизни и они работали над созданием существ, которых хотели видеть «совершенством формы». С использованием кристаллов кайдарина они направляли эволюционные процессы рас на протяжении тысячелетий, сохраняя генетическую историю каждой расы. В процессе этих экспериментов появилось множество монстров и мутантов, но, несмотря на это, их эксперименты приносили долгожданные результаты.
(Еще одно из изображений Зел’Нага)
Во время странствий они узнали о Гласе во Тьме, могущественной сущности из Пустоты, способной поглощать целые цивилизации. Зел’Нага, охранявшие жизнь, заперли его в кристалле Аргуса на далеком мире KL-2. Пустота – это непостижимая космическая энергия. В отличие от варп-пространства, представлявшего собой отдельное измерение, Пустота по всей видимости являлась проявлением темной материальной вселенной. Иначе о ней говорили как о «холодной пустоте космоса».Также именно Зел’Нага нашли или создали могущественный реликт, камень Аргуса, намного более важный, чем остальные их творения, и оставили его на планете Аридас. Вполне возможно, что с его помощью можно было создавать целые расы.
(Псионические матрицы на основа кристаллов кайдарина)
Зел’Нага являлись долгожителями, но не бессмертными; в конце концов они все-таки умирали. В целях выживания они каждый раз воссоздают себя вновь на основе двух видов. Каждый из них несет в себе совершенство формы и совершенство сущности и необходимы для восстановления Зел’Нага. Для создания каждого из видов Зел’Нага занимаются вознесением избранных разумных рас. В течение необычайно длительного периода времени обе расы сливаются, из них появляется новое поколение Зел’Нага и цикл начинается вновь. Таким образом, Зел’Нага неоднократно переживали контролируемыегибель и возрождение.
(Пустота)