Утомленные солнцем – 2: Цитадель

Давайте поговорим о пальто – обычное такое, любимое пальто клетчатой ткани с множеством пуговиц, и с добротным воротником. Оно у вас есть, но время течет, и эта вещь теперь может отлично, как и прежде, послужить уже для других декораций. Толстенная метафора, правда? Вот и Н. Михалков счел вполне допустимым взять, да и изменить предназначение отличной и главное универсальной системы образов, даже не стал ткань менять (название, то есть; это для тех, кто впал в замешательство). Перешив в другом порядке пуговицы режиссер взялся за стилистику (извините, что перескакиваю), используя очень интересные и на диво простые приемы, которые выстроены в ряды отдельных проблем и отождествлений. С какой целью? Чтобы подготовить мышление к созерцанию и работе… Начнем.

Эстетствующий полноватый немец… Довольный, сытый, изолированный… В этой сцене (и в ряде дальнейших) поменяны местами объект и свойство. Попросту выражаясь, актеры указывают на набор определенных деталей-отсылок и сами же, как секретари, раскладывает эти отсылки по нужным полкам, обеспечивая «систему хранения»; они как бетон между кирпичами (блин, первый раз вижу в кино эту фишку, не удивлюсь, если это режиссерская находка). Теперь о свойствах: в случае с немцем это целая категория, именуемая «сытой уверенностью». Ни разу не видел, чтобы характер (душу, если хотите – нутро) изображали посредством вещей… Пулеметчик – это состоятельная, бегающая вокруг одних и тех же запросов белая мышь, между обычными людьми и такими как он – пропасть, поэтому немец смотрит на окопы (образ незавидной, тяжелой жизни) в прицел, но не стреляет. Он и не выстрелит, слишком уж хорошая играет музыка. Пластинка крутится, а ему подобные так и стоят, не в силах отказаться от рвачества. Очки же – атрибут для высмеивания…

Данная картина – это, конечно же, не военный боевик или драма, это призыв к экзистенциальным метаморфозам и развитию человека, который должен наконец-то занять свое надлежащее  место, огражденное пока стенами цитадели (ментальности). Острота проблемы и вынуждает, собственно, ввести образ войны. Но мало просто крикнуть – «давайте бежать». Духовный рост невозможен без осознания преград ему мешающих. Точно так же процесс изменения в сознании людей длится долго и сопровождается трудностями, иногда потерей ориентиров и надломом психологического состояния. Помните полоумного немца и одинокую бабульку у шлагбаума – наглядная иллюстрация. А цепь танков, едущих в неизвестность на запад… Нет никаких сомнений в том, что в ленте вообще нет людей и событий, весь сюжет является сосудом для точных психологических картин нации и размышлений о духовном генезисе человека.

Для умственно отсталой и безапелляционной части класса поясню также сцены с пьяным генералом и полуторкой. Вдумайтесь, это не дискредитация советского генерала-защитника, ведь ключевое слово – пьянство, причем оно рассматривается как вектор, ведущий к самоуничтожению (атака штрафников). Это «генерал», которому молча подчиняется целая армия, и все прекрасно знают, каким «минным полем» она бежит… «Каждый из нас закладывал за рюмку свои штаны». При этом данная метафора не есть оскорблением и очередным штампом – это зеркало, показывающее вполне объективную действительность.

Теперь бомбежка… Дураку, простите, понятно, что ключевым здесь является концепция рывков и остановок. Рождение нового, незапятнанного в человеке под воздействием этих двух процессов спасает жизни, а те, кто на подобное не способен, по убеждению режиссера, обречены. Имя Сталина здесь накштаут ударения – чтобы мысль усилить (интересная игра на стереотипах).

Еще один важный блок – линия Митя, Котов, Мария. Эта система персонажей несет три основных смысловых нагрузки и кучу второстепенных. Приведу одну – сцена в доме комдива, когда Мария впадает в истерику… Что это, угадайте? Крик собственной родины, обращенный к каждому, мощный взгляд на личную гражданскую позицию (о как пафосно звучит, да). Скажу еще, что очень прозрачна метафора с купанием Мити в реке… Об остальном думайте…

Кульминация – это, конечно, сцена с раздачей слег. Вот уж верх абсурда, но тут даже сидящих на самой задней парте должно было осенить. Слега – это стержень, несущий на себе отдельно взятую личность. Это единственное оружие в борьбе за созидание и очищение от мрети внутри нас самих. В этом контексте метафора с фашистами великолепна. Но самое естественное человеческое состояние – бездействие, тут то и тестируется воля, ведь легче пятится и стоять, не шевелясь, нежели с одной лишь «палкой» да на огневые точки. Здесь и уместен диалог Сталина с Котовым, диалог сугубо внутренний, ведущий к осознанию жесткости мер в борьбе за духовно-нравственное преображение. Один поднимет тысячу, тысяча поднимет миллион. Поэтому крепость взрывается мгновенно, как заверение в правильности выбранного пути…

«Цитадель» – режиссерский манифест, не несущий, однако, программы действий… Тут заложен импульс, который, по мнению Н. Михалкова, поможет начать тяжелый и ненавистный многим «путь на запад». Сопоставьте мной сказанное с обложкой и фразой "ни шагу назад" (да, и они перегружены), и, пожалуй, ваши рамки восприятия малость раздвинутся...

Жму руку!
 

Промысел. Перемена участи. Эти простые, но в то же время судьбоносные вещи лежат в основе картины. Лишь тот, кто не ищет, ничего не обрящет. Комдив Котов, пройдя сквозь горнило сталинских лагерей, какзалось бы потерял свое человеческое лицо. Но нет. Он остался человеком, который не утерял способность любить, чувствовать., плакать. Каждая сцена проникнута глубоким чувством жизнелюбия, утверждения любви, веры и надежды. При этом мы являемся свидетелями удивительного промысла. То, что змееязычные критики называют пафосом, на самом деле пафосом не являяется. Это лишь штрихи, которые прзваны подчеркнуть открытость и любвеобильность народа. Его способность в любой ситуации оставаться человеками. Сцена родов. Она войдет в историю КИНО. Атака с палками. Что это? Пафос? Попытка очернить героев? Нет! Нет, друзья мои. Вы ничего не знаете о войне, если способны говорить об этой сцене как о постановке. Вас не смущает ЖанЖак Анно, которы показывает в Сталинграде пятерых на одну винтовку. А ведь так оно и было. Вы подверженны разговорам о том, что  СССР победили за счет гениальной стратегии Жукова. А ведь было все далеко не так. То, что показывает нам в картине режиссер, не есть правда жизни, но в любом случае является безусловной правдой искусства. Недавно в студии на канале Культура был разговор. Имеет ли право художник, менять историческую правду на художественную. Все сошлись во мнении, что - ДА. Имеет. И тут это произошло. Не было никакой Цитадели! Ну и что? Она была в образном и собирательном образе. А Был ли штурм Зимнего дворца с забирающемся на ворота матросом? Нет. не было. Но любой школьник нам в красках расскажет об этом событии. Давайте распнем Эйзенштейна за его "Октябрь". Да еще пару десятков товарищей. Мы не просим от Режиссера никогда исторической достоврности. Мы все ждем художественного вымысла. А уж совпадает он с нашими ожиданиями или нет, это уже вопрос каждого из нас.

Фильм режиссера Никиты Михалкова «Цитадель», продолжающий эпопею «Утомленных солнцем» - более простой и ясный, чем «Предстояние», он всей трилогии придает завершенность. В «Цитадели» преувеличения и аллегории более выражены и доведены практически до чрезмерности – хотя и раздражают, привыкших к каноническому военному кино. Основной повествовательный стержень здесь ярче, сильнее. Композиционно картина классическая, состоящая из трех частей.

Три главы повествования, три сущности видения режиссером данной темы. Первая глава – попытка штурма цитадели по приказу пьяницы и самодура в генеральском звании, была разведка боем (запланированным поражением).  Глава вторая – дни без войны, мирный эпизод – возвращение из мертвых Котова. Возвращение на ту же дачу, в ту же атмосферу, к тем же лицам родственников, что было в первой части «Утомленных солнцем». Третья глава – апофеоз войны, словно картина русского художника Верещагина – снова штурм немецкой цитадели, под командованием Котова. Штурм, проведенный штатскими, с палками вместо оружия, завершился бы мясорубкой, если бы не Провидение. Счастливо заканчиваются все главы. Первая - Котов выходит живым из мясорубки штурма, спасается Надя во время налета немецкой авиации. Вторая  заканчивается сценой свадьбы - самый эмоциональный эпизод фильма. Третья  заканчивается танковым маршем на Берлин. Начинают бой с черенками от лопат, заканчивают на танках.

Ну и смысловая кульминация произведения – разговор Котова со Сталиным (Суханов Максим), точнее, монолог Сталина, мы слушаем и видим Сталина, через его восприятие Котовым. Сильный эпизод, мощный. Переворачивает душу, когда слушаешь речь «отца народов». Образ созданный Сухановым – выразителен, таинственен, а главное условный – такой собирательный образ, ради достижения цели можно одними людьми пожертвовать, что бы другие поняли «идею» - очень сильная, эмоционально выразительная сцена. Идея: «Бей своих, чтобы чужие боялись» - очень сильна и сейчас. И ведь били ТАК, что и сейчас боятся и свои и чужие. И обожествление власти и преклонение перед власть имущими – не ушло в прошлое, не осталось в СССР…. – очень мощный эпизод и актеры играют на пределе. Одно подергивание Котова (прошедшего пытки, унижение, смерть близких), сидящего перед Сталиным, как кролик перед удавом – много стоит.  

Метафорическая история семьи Котова. Образ уродливой семейки приспособленцев, подкладывающих свою дочь под "сильного мира сего" в каждый конкретный период времени. И в завершение - жизнь с плоскостопным киномехаником (Владимир Ильин) и отцом ее ребенка. Все перемешалось. Сменились приоритеты. Не сладкой жизни хочется, а просто жизни. Кто прошел войны, знает,  как тяжело просто НАЧАТЬ жить. А данный эпизод просто выпячивает эту проблему.

Финальный штурм немецкой цитадели выглядит развернутой метафорой Великой Отечественной войны.  Режиссер применяет известную концепцию «победа одна на всех, мы за ЦЕНОЙ не постоим», на штурм идут и генерал Котов, и полевые офицеры, и чекисты, и начальник лагерей, и простые солдаты, и штатские люди – на смерть идут ВСЕ. И зритель ждет, вот сейчас кровь, горы трупов – но нет – божественное провидение, высший смысл жизни – если все вместе, то преграды рушатся. Хотя с точки зрения физики процесса – цитадели ТАК легко не рушатся,  но аллегория показана просто мастерски.

Весь фильм – это простые заповеди. Эпизод, где появляется на свет ребенок у изнасилованной немцем русской женщины,  и русские солдаты сохраняют ему жизнь, И высшие силы хранят их от смерти под бомбами, да неправдоподобно – но суть какова! Жизнь – любая жизнь – бесценна. Даже в эпизоде про немецкого регулировщика, спятившего от войны, которого усыновила русская женщина (Инна Чурикова), потерявшая на войне всех сыновей и мужа, не убили наши танкисты, не убила и ОНА….- жизнь бесценна. Всем надоели смерти, всем хочется  жизни. Эта идея красной нитью идет через весь фильм.

И, наконец, все восстанавливается, как бы собираясь из разорванных частей. Распавшаяся семья – отец находит дочь,  мать находит тихое пристанище без потрясений. Немецкий солдат сам направляет советские танки на Берлин. Ребенок, рожденный под бомбами – продолжит жить.

В картине весь ужас войны, весь трагизм и комизм отношений, всё живое и неживое, десятки главных и сотни эпизодических персонажей - это части великой картины мира. Даже незначительные символы – комарики, паучки, мышки, резиновый журавлик, гребешок, командирские часы - все подчинено одной мысли – к Победе  за Жизнь.

Очень рекомендую посмотреть эту картину.